Новости
Альбом
Мобайл
Магазин
Армения вики
Файлы
Анекдоты
Форумы
Медиа
Опросы
ЖОРЖ ПРЕКРАСНЫЙ
Он уже был серьезно болен, когда писал знаменитый цикл «Дилижанские пейзажи». Тяжелая болезнь легких - диагноз был поставлен еще в Тифлисе, именно в этом городе и родился будущий реформатор - напоминала о себе всегда. Более обостренные формы она приобрела уже в ходе русско-японской войны - двадцатилетнему солдату приходилось сутками отсиживаться в сырых маньчжурских окопах. Благо, спасла ранившая его японская пуля: он был демобилизован. Впрочем, даже на закате жизни, в «ереванский период», художник ощущал себя человеком счастливым, коим, следует полагать, и был в действительности. «Самое тяжелое мое бремя - это легкие, хотя нужно признать, что дилижанские пейзажи и пишутся налегке». Шутил он - с жизнью и по жизни - всегда; смерти нет, есть Бесконечность.
Ветра его не пугали. Он умел наполнять великим эстетическим содержанием любые барханы. Самый неприглядный салон преображался от одного лишь прикосновения его волшебной кисти. Световые композиции и удивительные краски художника обладали способностью обеспечивать важнейший процесс жизнедеятельности - фотосинтез: вдыхали закат и выдыхали рассвет. В начале двадцатых годов прошлого столетия он был «достопримечательностью» Москвы. Уникальный талант Мастера был известен всем реформаторам искусства; они не переставали навещать его знаменитую мастерскую, в надежде на сотрудничество: Мейерхольд, Дягилев, Прокофьев, Таиров, Коонен, Блок, Маяковский, Есенин. Айседора Дункан, посетившая зимой 1921 года большевистскую Россию, страстно желала познакомиться с этим загадочным человеком: друзья уверяли, что в первую очередь именно ему молодая республика обязана своим лучшим проявлением - советским авангардом. В Европе уже ходили легенды о силе таланта реформаторов творческой жизни нового государства: «Это похлеще политического переворота, это - настоящий переворот в искусстве». Знаменитая танцовщица, которая вне богемной среды обитания себя просто не находила, конечно, не могла упустить шанс хотя бы поглядеть на него: «Проведите, проведите меня к нему! Я хочу видеть этого человека!»
Илья Шнейдер - ее секретарь и переводчик, конечно, не мог не знать знаменитого на всю Москву адреса: Большая Садовая, дом 10. Эпицентр столичной творческой жизни являл собой весьма громоздкое здание, в котором и располагались мастерские многих известных художников; на седьмом этаже, под табличкой «38», жил Новатор. Но послушного Шнейдера, которому человеческая жизнь представлялась в форме чередующихся математических уравнений, тревожило другое: второй час ночи + экстравагантная Дункан + бесшабашный Жорж = мощнейший выброс энергии в масштабах Москвы и Подмосковья! Эрнст Резерфорд к этому времени уже успел расщепить свой атом, и секретарь своенравной танцовщицы почему-то вспомнил и даже произнес вслух имя этого выдающегося физика. Впрочем, шансов договориться с балериной у него не было.
Вывеска под табличкой «38», которой суждено было подействовать на Айседору мощным отрезвляющим ударом, гласила: «Товарищи воры! Не лезьте, пожалуйста, в мою квартиру, так как в ней нет ничего ценного. Иначе можно только зря сломать себе шею, если хозяин выйдет вам навстречу». Подпись - Якулов. Он действительно являлся первым гарантом революции в искусстве: «авангарант» - так часто называли его знакомые. Прозвище это он получил еще в 1916 году, когда вместе с Мейерхольдом основал на Кузнецком мосту «Мировой вокзал искусств» - кафе «Питтореск». Впрочем, широкую известность художник приобрел еще до этого. Представитель французского модерна Делоне, с которым он познакомится в Париже в 1913 году, будет просто шокирован находками Якулова: «Монмартр твой, Жорж!» Наибольшее же впечатление на Мастера произведет разработанная художником «Теория света и происхождения стилей в искусстве». Позже Якулов окончательно завоюет Париж; в 1927 году он по просьбе Дягилева поставит в столице Франции балет Сергея Прокофьева «Стальной скок».
Впрочем, было у Григора Якулова и другое прозвище - Жорж Прекрасный: под таким именем он и был известен московской богеме. Общение с неординарным художником, разработчиком знаменитой «Теории разноцветных солнц» было составной частью творческого развития практически каждого представителя русского и советского авангарда. Оно оказывало на них благотворное воздействие, магию которого в свое время безуспешно пытался разгадать сам Владимир Маяковский: Жорж, несомненно, влиял на гениального поэта, особенно в процессе работы над «плакатным искусством» и Окнами. Он влиял на всех!
Память о Якулове надолго пережила Мастера. В 1967 году, спустя 40 лет после его смерти, в Париже было создано «Общество друзей Георгия Якулова». В их числе были выдающиеся люди XX столетия - Сергей Есенин, Владимир Маяковский, Андрей Белый, Всеволод Мейерхольд, Федор Сологуб и многие другие.
«Присаживайся, Алиса, сегодня сыграешь для меня роль натурщицы»: своенравная Коонен, чьей игрой восторгались Ермолова, Нежданова, Скрябин, Бальмонт, Брюсов, Блок, каждый раз капитулировала именно при встрече с Жоржем. Таких встреч было очень много: Таиров часто гостил у своего соотечественника, которого наравне с собой воспринимал в качестве основателя собственного детища - Камерного театра. «Да, но у меня другой цвет волос», - рискнула обратиться к художнику Коонен, когда тот уже завершил работу. «Вы артистка и можете иметь волосы любого цвета. В данном случае вы мне виделись в общем колорите - золотисто-коричневой, и я сделал вас шатенкой». Алиса Коонен опять капитулировала.
За дверью квартиры 38 слышалась громкая речь, пахло застольем. Хозяин дома сам вышел навстречу гостям, но ломать чью-либо шею как будто не собирался: самое ценное, что на тот момент было в его распоряжении - это три пьяных имажиниста: Сандро Кусикян, Анатолий Мариенгоф и Сергей Есенин. «Рад приветствовать тебя, мой милый Илья! Как, и Босоножка с тобой?!» Босоножку он видел впервые.
«Господа! Хочу представить вам нашу гостью. - Жорж поймал кураж. - Эта великая женщина родилась на берегу Тихого океана, в американском городе Сан-Франциско. Своим искусством она покорила не только обе Америки, но и всю цивилизованную Европу. Ей аплодировали великие мира сего: и король Англии, и гениальный Роден, и Чаплин, и даже Ленин. Ее мечтой было и остается обучить тысячи детей высокому и благородному искусству танца. Этим она уже занималась в Германии и Франции. И вот она в России. Друзья, налейте стаканы, и я прошу мужчин преклонить перед ней головы. Это, между прочим, касается и тебя, Сережа. Выпьем за великую женщину Айседору Дункан». Босоножка сидела как вкопанная, она изменила своему нраву и капитулировала, как Коонен. Послушный Илья Шнейдер молча перебирал пустые бутылки: раз бутылка + два бутылка + еще три бутылки + ... = Бесконечность!
