Минас Аветисян – один из ярчайших представителей армянского изобразительного искусства. Создал сценографию к балету Хачатуряна «Гаянэ» – одну из лучших в театральном художественном искусстве

РАСПЯТЫЙ НА МОЛЬБЕРТЕ

20 июля 1928 года ничто не предвещало великого рождения. Жизнь на советской стороне текла своим обычным чередом: в этот день Максим Горький посетил Баку; с вокзала он отправился на промыслы «Азнефти», а вечером осмотрел великолепный город. В тот же день Реввоенсовет СССР издал свой очередной страшный документ под замысловатым названием «Наставление для разработки плана вывоза». Вывозу, разумеется, подлежал неблагонадежный людской контингент: «Норма погрузки: в оборудованные вагоны - по 40 человек в каждый, с правом провоза каждым едущим в вагоне до 32 кг собственного багажа, в товарный вагон - до полной вместимости грузов». Впрочем, на этот воистину судьбоносный акт общественность Закавказья должного внимания тогда не обратила: 20 июля «братские народы» Кавказа жили ожиданием встречи с выдающимся писателем. Был продуман весьма интересный график пребывания высокого гостя в Закавказской федерации: после Азербайджана он должен был отправиться в Грузию, на осмотр Земо-Авчальской ГЭС и детской колонии в Коджори; 25 июля Горького ждала уже Эривань.

Звезда Джаджура вспыхнула в пасмурном небе национального искусства неожиданно. Из влиятельных чиновников никто ее не заказывал, и поэтому непредусмотренный блеск пятиконечной привел аппарат в некоторое замешательство. Особенно был встревожен председатель правления Закавказской железной дороги; его недоумение было вызвано тем обстоятельством, что вспышка в небе способна затмить свет привокзальных фонарей и тем самым оказать вредительское воздействие на процесс реализации плана вывоза. Впрочем, сама звезда этого не замечала и направляла свой свет на ветхую хижину затерянного в предгорьях Базумского хребта селения. 20 июля 1928 года мать новорожденного - Софик - ощутит себя в непривычной роли Святой Марии; Минае потом напишет ее портрет, который с полным основанием можно было бы назвать Джаджурской мадонной. Впрочем, младенца с ней уже не будет.

Надо же случиться такому совпадению: рождение младенца предвосхищает жестокий указ Ирода Советского о плане вывоза! Длинным этапом в места менее жаркие, нежели Египет, один за другим отправляются товарные вагоны - до полной вместимости новорожденных грузов. Стоит ли, однако, удивляться: судьба Минаса освещалась миссионерской звездой, указывающей ему путь на Голгофу.

В Минаса верили безоговорочно. В середине сороковых годов художник Акоп Ананикян подарит молодому и неизвестному самородку все свое богатство - мольберт, краски, кисти. В соответствии с изуверским распоряжением Ирода Советского живописец был «уличен» в шпионаже, но вскоре отпущен как псих. Имело место это происшествие в районе родного села Минаса, а посему подросток не упустит возможности представить свои рисунки художнику: это восхитительно, у тебя великий талант! Президент Академии художеств СССР Борис Иогансон уже в середине 1950-х годов обратит внимание на работу не известного ему студента Ленинградского института живописи, ваяния и зодчества имени Ильи Репина: «Кто этот студент? Он должен учиться в моей мастерской! Это вопрос решенный и обсуждению не подлежит!»

С каждым новым днем Минае собирает вокруг себя все большее количество верящих в его талант людей и с высот Ба-зумского хребта проповедует истинный путь в творчестве: «Я говорю: выражать собственные чувства - вот первичная цель художника. Спешу уточнить сказанное мною: естественно, не все и не каждое чувство, а только те, которые завоевали тебя, вырываются из глубины души. Поделиться ими, изображая их на полотне - вот что дает художнику возможность умиротвориться». Впрочем, своего полотна у него могло и вовсе не быть: в один из дней 1947 года директор Ереванского художественного училища имени Фаноса Терлемезяна Ваграм Гайфеджян попросит студентов принести к следующему уроку по полотну. В полном соответствии со своим особым предназначением Минае предложит кусок мешковины: директор подарит ему настоящий холст! В него действительно верили. Скульптор Ара Сарксян - ректор Ереванского художественно-театрального института принципиально не позволит завести уголовное дело в отношении Минаса, только что разбившего стулом голову уважаемого партийного фарисея-лектора за критику творчества Мартироса Сарьяна.

---

Вся жизнь Минаса Аветисяна пронизана трагизмом. Написав более 1000 холстов и рисунков, он в одночасье потерял большую часть своих работ - они сгорели в пожаре. Смерть художник встретил, трагически погибнув в автомобильной катастрофе в Ереване.

---

«Черный человек» в костюме черном бескомпромиссен: «Ему, похоже, не достает только ослика. Он нам мешает. От него слишком много шуму. У него уже великие покровители. Надо что-то делать!» Насчет покровителей чиновник прав: сам Арам Хачатурян не скрывает своего восторга: «Темперамент Минаса - сильный, яркий - мне очень близок. Являясь художником с симфоническим дыханием, он ворвался в театр с широкими и глубокими мыслями. Он перенес в театральную живопись свой мощный симфонизм». Минае был великолепным театральным художником: его сценография балета Хачатуряна «Гаянэ» по убеждению самого композитора вдохнула вторую жизнь в произведение. Впрочем, «черный человек» не менее последователен: «Его крупные экспрессивные мазки уже непозволительны. Новые принципы фовизма не соответствуют реализму наших дней. В работах просматривается и нечто средневековое. Цветонасыщенность, эпический драматизм, французский модерн, авангард двадцатых - все это недопустимая форма эстетического самовыражения. Это уже вопрос даже политический. Надо что-то делать. Он на пороге нового художественного летоисчисления!»

Новое летоисчисление в жизни художника наступит 1 января 1972 года: в этот страшный день его ереванская студия будет сожжена вместе с большей частью лучших холстов. Однако новогоднее представление - это уже дело рук «черного человека»: под Новый год Реввоенсовет издаст свой очередной указ под названием «Пожар». Огню советской инквизиции подлежит «неблагонадежное наследие»: норма пламени - 32 кг сжигаемого багажа, до полной вместимости грузов. Обезумевший Минае вспоминает Аршила Горки: они действительно во многом были сродни. Востаник Адоян когда-то взял псевдоним Максима Пешкова - того самого.

Крестный ход Минаса на Голгофу продлится целых три года. Все это время он тащит на себе тяжелый крест гениального творчества и пишет новые чудеса. Дальше все уже по Писанию: 16 февраля 1975 года он будет сбит машиной, через 8 дней мольберт великого художника покроется черной мешковиной.